Я и сам чувствовал, что мне придется отвечать за мой штучки.
— На себя! — крикнул хозяин. — На себя, пожалуйста!
Все это он протараторил своим бесцветным голосом, глядя на меня по очереди то правым, то левым глазом и немилосердно терзая пустой рукав. Лицо его оставалось неподвижным, только время от времени поднимались и опускались реденькие брови. Я смотрел на него и думал, что манеры и грамматика у него остались прежние, а вот запас слов основательно увеличился. Разговорился Луарвик.
— Олаф… — простонал незнакомец. — Где Олаф?
— Где? — отрывисто спросил Хинкус, осторожно поднося ко рту полную рюмку.
— Ну, он обиделся, обругал меня и ушел. Может быть, я, конечно, зря, может, и не надо было давать волю рукам, но он тоже был хорош…