— Пуля пробивает мундиры и заносит в рану грязь, — говорю ему. — А еще нитки и клочки одежды. Не все удается удалить. Нельзя шить! Надо оставить для дренажа.
— Таким было его условие. Он исцеляет наследницу, а мы обязываемся хранить это в тайне.
— Валериан Витольдович Довнар-Подляский, зауряд-врач.
— Идем! — Бурденко встает. — Вернемся к коллегам.
— Заканчивайте, Валериан Витольдович! — говорит Бурденко. — А мы с коллегами пройдем в кабинет начальника госпиталя, где обсудим увиденное. Закончите — присоединяйтесь!
Он сунул руку в карман, достал револьвер и щелкнул курком. Твою мать! Да тут серьезно.