Мы смотрели друг другу в глаза, и за толстыми стеклами очков его не было ни напряжения, ни натужного бесстрашия, ни пылающего самоотречения — одно только рыжее спокойствие и рыжая уверенность в том, что все должно быть именно так и только так.
— Во Губарь влип! — произнес он с каким-то печальным удовлетворением.
— Это уже неважно. Важно, что он существует.
— Ну, давай, давай, рассказывай, — нетерпеливо сказал Вайнгартен.
— Нет, я лучше коньяку. Захар, достаньте там, пожалуйста, в холодильнике, икру и масло… и вообще все, что там есть. Жрать хочется.
— Кофе? — предложил Малянов с готовностью…