Вместо ответа Рон попросту закатал левый рукав камзола, обнажив предплечье, и генерал почувствовал, как у него оборвалось сердце: в смуглую кожу руки был вживлен добрый десяток небольших, размером с наконечник стрелы, обломков мирина. Сейчас кусочки металла беспокойно сновали от локтя к запястью, каким-то чудом перемещаясь по коже и складываясь в странное подобие надписи. Объяснять генералу, что это значило, не требовалось.