…По поверхности ручья стелились водяные травы. Тёмно-зелёные верхушки их пытались уплыть по течению, простираясь, будто в мольбе — но корни, увязшие в тёмном земляном дне, удерживали их. Над ручьём зависали стрекозы — грузные, глупые, перламутровые, как дамские украшения.
— Это, — сдавленно вскрикнула Тория, — это же тот холм… Это…
— Это правда — ты? — спросил он шёпотом. — Или это всё-таки… меня встречают… там?
Он содрогнулся. Перевернул страницу, скрывая под ней портрет Тории; уставился на чёрные полосы строк. Несколько раз механически пробегая глазами один и тот же отрывок, вдруг осознал его смысл: «Считают, что покровитель воинов Харс был реальным лицом и ещё в незапамятные времена прославился свирепостью и жестокостью… Рассказывают, он добивал раненых — как безнадёжных, так и тех, кого можно было вылечить, и делал это не из милосердия, а из чисто практических соображений: раненый бесполезен, всем в тягость, легче закопать его, нежели…»
Эгерт Солль днями напролёт просиживал над водой, глядя на стелющиеся стебли и на стрекоз. Иногда это зрелище разнообразилось — склонившись над тёмным зеркалом, Эгерт видел в нём худого бродягу со шрамом на щеке. Редкая рыжеватая щетина не могла скрыть отметины.
Стало тихо. Бумажный колпак, всё это время блуждавший от берега к берегу, наконец-то размок, расклеился и понемногу стал тонуть.