Никто из тех, кто вывалил тогда на улицы и площади, не знал ещё подобных праздников. Незнакомые люди обнимались и плакали друг у друга на плечах, плакали от радости внезапно подаренной жизни, той сладкой жизни, с которой многие уж было распростились. Вчерашние смертники, они пьянели от одного только сознания, что завтра будет новый день, а за ним ещё, и придёт весна, и родятся дети… Смеющиеся женщины в растерзанной одежде радостно давали насладиться своей любовью — а любили они всех на свете, даже калек и нищих, и бродяг, и стражников, юнцов и стариков. Четырнадцатилетние мальчишки становились мужчинами прямо на улице, а потом их счастливые избранницы, заливисто хохоча, терялись в толпе. Неистовый, сумасшедший праздник обезумевших от счастья людей обернулся ещё несколькими смертями — кто-то утонул в канале, кого-то задавили в толпе; смерти прошли незамеченными, потому что в те дни на улицах города верили в бессмертие.