Моя душа так и не переварила обращения – «барин» и «господин», да и «ваше благородие» в устах пацана не звучало. Так что я ввел новое для местных слово. Порой меня так называл даже Евсей.
– Иван Митрофанович, – позвал непосредственного начальника склонившийся над слабо шевелящимся телом городовой. – На нем ни царапины. Одни синяки!
Анастас Денисович прошел по коридору и начал подниматься по лестнице на второй этаж. Когда дошел до подъема, я услышал за дверью справа завывание женского голоса и успокаивающий мужской бубнеж.
Интересно, а энергетическим сущностям вообще бывает тоскливо?
– Почему же, – с максимально возможной искренностью удивился я. – Вы высказались вполне ясно. Я все понял и принял.
– А что с Демьяном? – спросил он, дождавшись подходящей паузы в беседе.