«Ты в порядке?» — спросил я Бони, помогая ему подняться.
Наверняка в то время было много разговоров. Обитатели этой части Англии никогда не славились сдержанностью, отнюдь. В прошлом веке поэт из Хинли Герберт Майлс отзывался о нас как об «этой стае гусей», весело сплетничающих на радующей глаз зелени, и в его словах была определенная доля правды. Люди любят говорить — особенно когда разговоры имеют отношение к ответам на чужие вопросы, — потому что так они чувствуют себя нужными. Несмотря на заляпанный пятнами экземпляр «Справочника обо всем на свете», который миссис Мюллет хранит на полке в буфете, я давно открыла, что лучший способ получить ответы о чем бы то ни было — это подойти к ближайшему человеку и спросить. Навести справки снаружи.
Некоторые сочли, что покушение задумали чартисты, другие приписывали его оранжистам, стремившимся посадить на английский трон герцога Камберлендского. В последней версии было больше правды, чем правительство верило или было готово допустить. Хотя Оксфорд поплатился за свое преступление, проведя сорок лет в Бедламе, где он производил впечатление более здорового человека, чем большинство пациентов и докторов, его заказчики остались на свободе, невидимые в большом городе. Они охотились и за другими зайцами.
У Офелии молочно-голубые глаза, мне нравится думать, что у слепого Гомера были точно такие же. Хотя она играет почти весь свой репертуар по памяти, время от времени она двигается к краю стула, сгибается в талии, как автомат, и, щурясь, вглядывается в ноты.
Может быть, я сломала все кости в теле, но я боялась шелохнуться. В миллионе миль внизу две муравьеподобные фигуры вышли из Энсон-Хаус и направились через двор.
На словах «куриный бульон» она понизила голос почти до шепота и бросила мне заговорщицкий взгляд через плечо.