— Знаете? — Я была слишком изумлена, чтобы отреагировать более многословно.
Следующим утром я возилась с колбами и сосудами в своей химической лаборатории на верхнем этаже восточного крыла дома, когда ворвалась Офелия, не отягощая себя хорошими манерами.
Отец подумал, что Доггер убил его, это очевидно. Но почему? Доггер совершил это из преданности или во время одного из своих приступов?
Он закурил трубку, затем ткнул чубуком в сторону «Глэдис».
— Постарайся быть хорошей девочкой, Флавия, — сказал он.
Доктор Дарби продолжал держать пузырек у носа моего отца, который чихнул, словно бык в поле, и его веки приподнялись, словно ставни. Но он не произнес ни слова.