Как бы поступили, например, Роберт Бунзен или Генри Кавендиш, если бы оказались связанными и с кляпом во рту на дне смотровой ямы?
— О! Полковник де Люс! Надеялась я, что вы появитесь. Я сказать вам хотела, что избавилась от птицы мертвой, которую нашли на крыльце мы вчера.
В моем мозгу молнией сверкнули слова Доггера: «Есть вещи, которые надо знать. И есть вещи, которых знать не надо».
Половину ближайшей к Коровьему переулку стены занимала раздвижная дверь, сейчас запертая, а раньше она откатывалась в сторону, чтобы автомобиль мог въехать и расположиться над смотровой ямой. Стекла в четырех окнах по непостижимым причинам были окрашены в жуткий красный цвет, и солнечные лучи, просачиваясь внутрь, придавали помещению неуютный кровавый оттенок.
— Постой, — прервал он меня, — из каких конкретно теней?
— Его обвинили в убийстве, — сказала Офелия, — и его повесят. — Она снова разрыдалась и отвернулась. На миг я почти пожалела ее.