— Слушаюсь, Анатолий Борисович. Дайте-ка я вам помогу… Вот так… Иоганыч, поддержи…
В ту же минуту Быков почувствовал, что его мягко поднимают в воздух. Он судорожно вцепился в ручки кресла. Что-то тонко засвистело, по планетолету пронесся холодный ветерок. Быков шумно вздохнул. Ничего страшного как будто не произошло. Тогда он осторожно разжал пальцы и выпрямился.
— Вечор — ты помнишь? — вьюга злилась… а сейчас уже семь часов и внизу тебя ждет машина.
Быков с любопытством повернулся к Ермакову. Тот равнодушно кивнул.
Полосы медленно погасли, словно растаяли в багровом свете.
— Нет. — Голос Юрковского терпеливо спокоен. Это не первый разговор в таком тоне.