Ее лицо вдруг переменилось. В матовых глазах стоял теперь ужас; она смотрела ему за спину.
…Старый зоосад, лисенок, решетка, несколько вечных сантиметров, отделяющих детскую ладонь от свалявшейся рыжей шерсти…
Люди, серебристые тени, приколотые к небу — за сердце. Парят, не тяготясь серебряным гвоздиком в груди; смигнуть, прогоняя слезы — нету людей, только звезды. Смигнуть еще раз — вот они… Тени, нанизанные на белые иглы. Бело-голубые, бело-розовые, зеленоватые…
— Я хочу… — несмело начала Дюнка. — Я бы… на воздух. В лес… теперь весна…
— Пусть ты одолеешь ведьму — но навы тебе не одолеть никогда, потому что нава — это отчасти ты сам… Ты не боишься жить — и все же не хочешь, чтобы я убил твою наву?..
Трубка поднимается к уху, как пистолет к виску. Никогда не приходилось поднимать пистолет…