Мы ели и понимали — это мисс Моди показывает нам, что её отношение к нам ни капельки не изменилось. Она молча сидела на табурете и смотрела на нас.
— Ну, грубый, любит музыку погромче и всякое такое.
— Нет, можно прийти к тебе в гости? Как-нибудь после работы? Аттикус меня проводит.
— Глазастик, — сказал он, — ты меня всё ещё ненавидишь?
— А ты надеялся, что минует тебя чаша сия?
Не в пример прочим жителям Мейкомба, мисс Моди всегда говорила живо и решительно. Каждого из нас она называла полным именем; когда она улыбалась, во рту у неё возле глазных зубов сверкали два крохотных золотых выступа. Один раз я стала восхищаться ими и сказала — может, когда вырасту, у меня тоже будут такие.