Пока Игорь занимался записью, я решил не терять время и стал сочинять русский текст для «Братца Луи», решив, что все песни группы «Москва» должны быть на двух языках. Текст Минаева не совсем подходил – его припев со словами «Не смотри на меня, братец Луи, Луи, Луи, не нужны мне твои поцелуи» явно не устроил бы никакую советскую комиссию. Текст был пошловатый и в целом мне не нравился, так что пришлось его переделывать.
Через два дня на Ваганьковском кладбище состоялись похороны, во время которых Валерий, бывший жених Юли, опять устроил сцену: он во весь голос обвинил меня в смерти Юли, кричал, что я завлек ее в яркую жизнь эстрадной богемы и это привело ее к гибели. Коллеги Юли по журналу заставили его замолчать. Мать Юлии хотя и молчала – слишком многим она была мне обязана, – но взгляд ее мне тоже не понравился. Юля лежала в гробу, усыпанном цветами, – бледная, но красивая, как в жизни. Вот и все…
Но, к сожалению, такой удачи, как в первую ночь, больше не случалось. В основном нам попадалась одна шайка, максимум две, а вскоре, напуганные упорными слухами, уличные бандиты совсем притихли, и наши дежурства вообще проходили безрезультатно. Хотя почему безрезультатно? Мы втроем, пусть и ненадолго, избавили огромный город от уличной преступности! Ну, не избавили, но хотя бы слегка ее придавили. Жаль, что такие методы не одобряются в «цивилизованном» обществе – мы же не трогали невиновных. Я убежден, что наши монтировки, подобно кошельку Жеглова, это отличное и реальное средство для борьбы с настоящими ублюдками.
– Но в пределах разумного, – добавил Лев. – Слишком хорошо кто-то сверху здешних вояк прикрывает.
Они были одеты современно, но в расцветке преобладали восточные мотивы. Звали их Фатима и Гюльчатай. Ну прямо героини популярного фильма «Белое солнце пустыни».