– Вы говорите, что вам сейчас не до Федора Михайловича. Могу себе представить. Но зачем вы пришли ко мне? Чтобы я про вас плохо не думал? Вряд ли. У вас сейчас и без меня хлопот хватает.
Ничего-с я не увлекаюсь, прехладнокровно ответствует ему Порфирий Петрович. Вот у меня письменные показания, взятые у камердинера и кучера. Тут и про кровь, и про вино, и про речную ванну есть. А что до врачебной ошибки, так я запрос послал в Санкт-Петербургскую академию, и светила медицинской науки пишут, что ни один лекарь никогда не стал бы ослабленному болезнью человеку пускать кровь, а после, напоив вином, отправлять на купание в холодной воде, ибо по всем законам науки от сего должен воспоследовать удар – чем и закончилось.
Ника метался по офису еще, наверное, с полчаса, не зная, как поступить, куда бежать и бежать ли вообще.
Пересчитала пятисотенные купюры, проверила на детекторе ультрафиолетом. Кивнула.
– Про этого деятеля Федор Михайлович позднее писал: «Стелловский беспокоит меня до мучения, даже вижу во сне», – продолжил Сивуха, доставая из портфеля какие-то бумажки. – Вот ксерокопия письма, в котором Федор Михайлович сам описывает эту историю. Прочтите – с того места, где отчеркнуто красным фломастером.
Это соображение, очевидно, показалось барышне резонным.