– Ничего, – ответила девушка с несколько испуганной улыбкой, но ничуть не потерявшись. – Вы, верно, очень куда-нибудь спешите, оттого и не посмотрели.
Повернувшись, Разумихин спустился вниз и опять не заметил человека, стоящего под лестницей.
– Надо бы сдать его в милицию, ведь он совершил тяжкое преступление, – сказал Николас, но его законопослушность поддержки у девушек не нашла.
Обвиненный угодил в губернскую тюрьму и в первую же ночь чуть не был там убит уголовными. Во вторую ночь его уж точно бы извели, но, не дожидаясь темноты, Порфирий Федорин перелез через стену и спрятался. До самого приезда комиссии просидел в погребе у одной сочувствовавшей ему молодой особы, рассказ о которой сейчас к делу не относится (это совсем иная, до чрезвычайности грустная история, Бог с ней совсем – как-нибудь в другой раз).
Дураком он, что ли, меня считает, подумал Фандорин. Сначала плел небылицы про какую-то высшую силу, теперь про Богоматерь. Или, действительно, верит во всю эту галиматью?
– Yes!!! – взвизгнула Валя. – Вениамин Павлович! Лузгаев! Это он!