— Не смертный, — подтвердил Осьма — но проистекает от смертного, от греха уныния. Семь грехов потому смертными и называются, что от них иные грехи проистекают.
— Покормить отроков… — догадались братья, а Елисей еще и добавил: — Только в очередь, чтобы служба без перерыва была… А… господин сотник, так это ж… голова лопнет все упомнить… и людей выбрать…
Короче, выход у Вячка только один — проявить, г-м… благородство: спасти от полочан дочь и внука великого князя Мстислава и отбиться, как получится, от попытки захвата заприпятских земель. Это и будет истинно княжеским деянием — пренебречь враждой с Мономашичами и поступить, как честному мужу надлежит! — Федор покосился на Осьму и добавил, слегка повысив голос: — И не искать в сем выгоды, одну лишь славу и воздаяние на Небесах!
— Ой ли? А кто, почитай ни разу за весь разговор Михайлу по имени не назвал, все «он», да «он»? Словно Нечистого накликать боялась, да по углам все зыркала.
— Да что я им объясню, если сам не понимаю?