«Тпру, сэр Майкл, не туда заехали — нечего за начальство решать, а вдруг у него иные планы?».
И со мной… Как бабка померла, я одна осталась… Молодая совсем, робела сильно, а какое лечение, если лекарка сама со страху трясется? Так Добродея месяца три вместе со мной к недужным ходила. Сядет где-нибудь в уголке, руки на клюке сложит, подбородком на руки обопрется и, вроде бы как, дремлет, но стоит только кому меня молодостью, да неопытностью попрекнуть, она только кашлянет негромко, и все сомнения куда-то деваются. Так и приучила ратнинцев мне доверять, а у меня и робость пропала, даже сама не заметила, как.
— Да плевать на рухлядь Федорову, — продолжал горячиться Корней — еще наживет! Нам боярство и воеводство свое в умы вбивать надо! Мне одному что ли все на себе тащить? Из Лаврухи боярин, как с хрена дудка, Кузька вовсе свихнулся — дай волю, так он вместо бабы на лесопилке женится, Демку народ, чуть ли не как Бурея, пугается… и этот туда же… все, как надо сотворил, а оказывается даже и не думал!!!
— Не при ребятах. — Негромко ответил Мишка. — Зайдем в дом — хоть убивай, а ученикам, про то, что школа дерьмо, а наставники засранцы слушать незачем.
— Вот как? — Аристарх нахмурился. — Чего ж Кирюха-то меня не предупредил? Или ты ему не рассказывал?
На этом можно было бы и заканчивать, но уроки Алексея не пропали даром — как в руке оказался кистень, Мишка не понял и сам, да и не до того было. Левая рука слушалась плоховато, но прикрыться щитом, все же, удалось, а ремешок кистеня захлестнул крестовину дедова меча. Мишка, что было силы рванул ремешок на себя и полетел на землю — дед спокойно выпустил оружие и двинул раскрытой ладонью в латной рукавице прямо в полумаску Мишкиного шлема.