— Да не дергайся ты! — досадливо перебил Глеба Алексей. — Никто ничего сдавать не собирается! Стрелы тут будут летать, пожар может приключиться, да мало ли еще что! Очень тебе надо, чтобы во всем этом бабы да мелкота под ногами крутились? Уходят и хорошо — одной заботой меньше. Семен!
— Ну, перестань, старшина… — Мишка совершенно неожиданно почувствовал, что и ему стало трудно говорить — Кондратий Епифаныч, пойми правильно… я же еще учусь, да и присматривают за мной, не дадут просто так сгинуть… слыхал же, как меня Немой защитил…
— Ну… наговорила ему всякого… — Юная лекарка снова спрятала взгляд, немного помолчала и продолжила: — Я же разозлилась… лицом обожженным попрекнула, гневом Морены пугала, псом смердящим обозвала… еще глупости… всякие… мол, грешник — Христа и светлых богов в одну кучу свалил…
Во-первых, Александр оказался вовсе не дружинником покойного Мстислава, а киевским варягом, которого князь Ярослав поставил воеводой, чтобы сбагрить из Киева. Тот, вроде бы, и сам не возражал, поскольку из-за буйного нрава, влип в разборки с кровной местью — Русская правда Русской правдой, но бить-то будут не по кошельку, а по голове, иди, потом, жалуйся! Во-вторых, будучи по крови варягом, он, хоть и носил христианское имя Александр, но в душе оставался Харальдом и Перуну должное отдавал, хотя, разумеется, и не публично. Короче, Харальд и Непщата друг друга поняли и договориться сумели.
Теперь недоумение уже не было молчаливым — послышался и недовольный ропот, и корнеевское «Кхе», и что-то невнятное, но явно ругательное, произнесенное вполголоса Демьяном. Даже Дмитрий повернулся, было к Мишке, чтобы что-то сказать, но, все же сдержался.
— Боярыня Листвяна… Ой! — Васька испуганно зажала себе обеими руками рот.