— Кондрат, а давай я тебя выкуплю! И долг прощу! У меня много…
Вторую полусотню Младшей стражи недавно забрали из крепости, для того, чтобы они помогли гнать от болота трофейных коней и конвоировать полон, поэтому за крепостным рвом, напротив паромной переправы, выстроилось всего около трех десятков отроков. Все были в блестящих на солнце начищенных доспехах, на ухоженных конях. Тут же высились в седлах наставники Прокоп и Тит, а Филимон и Макар, не способные из-за увечий ездить верхом стояли в сторонке, у самого моста через ров. Перед строем гарцевал урядник Антоний, нетерпеливо оглядываясь на отчаливающий от противоположного берега Пивени паром.
Ростом едва по грудь сотнику, Юлька поперла на Корнея, как теща на непутевого зятя, явившегося домой поддатым.
Это был не голос старосты, это был гром небесный, исполненный человеческим голосом. Мишка, если и не был мастером ненормативной лексики, то уж наверняка, не был и дилетантом в этом специфическом виде искусства, но даже он, при всей своей «подкованности», не смог бы подобрать слова или выражения, несущего в себе столько презрения, уничижения и даже брезгливости, сколько умудрился вложить в слово «баба» Аристарх! Впрочем и Аристарха тоже не было, был Туробой, умеющий, как выяснилось, пробудить боевой экстаз даже в мальчишке и, одновременно, смять, подавить, разметать волю противника! Из всего, что видел ЗДЕСЬ Мишка, именно это, видимо, и проходило по разряду боевой магии — отвлечь, напугать, дезориентировать и, выгадав таким образом, мгновение, добить обычным оружием. ТАМ от поклонников восточных единоборств, Мишка много слышал про всякие энергии и ментальные атаки, но не очень в это верил, а сейчас на собственной шкуре убедился в правдивости тех рассказов.
— Кхе! Значит так, Федор, если я с Гредиславой Всеславной договорюсь, ты едешь сначала в Туров, потом в Клецк. Передаешь Вячке то, что княгиня Ольга посулит, советуешь ему уходить в Пинск и забирать с собой княгиню Елену с княжичем, ну и, конечно, отговариваешь верить посулам полочан. Так?
— За власть… — Юлька, в очередной раз, надолго задумалась, и Настена снова не стала сама прерывать молчание, гадая, какие мысли бродят у нее в голове. — Знаешь, мам, Минька мне тоже часто по власть, про управление людьми толкует. Как-то он сказал, а я не поняла, что власть бывает явная и тайная. Вот ты решаешь, кому жить, кому умереть, и никто об этом не ведает. Значит, наша власть тайная?