— Это от незнания, ничего страшного… — Аристарх вдруг уставился на Анну Павловну, вышедшую на крепостной двор в сопровождении стайки девиц. — Ну, вот, я же говорил: ехать придется.
Нинея была строга и величественна, но Мишка готов был поклясться, что она заметила его реакцию на изменение своей внешности (ну не могут женщины такого не замечать!), и реакция эта ее вполне удовлетворила. Впрочем, Мишке очень быстро стало не до того — Нинея и Аристарх схлестнулись взглядами. Еще не сели, только встали возле скамей попарно — Нинея с Красавой, Аристарх с Мишкой, а уже…
— Щиты на борт!!! — заорал Егор. — Минька… раз приперлись, делом займитесь — не давайте им стрелять! Остальным не высовываться!
— Вот и нет! Помню… а Минька ребятам часто разные истории рассказывает, даже и не понятно бывает: то ли сказка, то ли правда.
— Ты что, очумел? — Арсений навис над сидящим у борта Мишкой. — Мало нам одного Фаддея…
Любава могла бы, но… — Настена невесело усмехнулась. — Вишь, как выходит, Гуня: у каждой свое «но» имеется. За Фомой у Любавы уже второе замужество, и она на четыре года старше мужа. Сейчас-то, ничего — Фома заматерел, седые волосы в бороде проклюнулись, а раньше очень заметно было. И как-то она очень уж в мужние дела вошла: вот повздорил Фома с Корзнем, и Любава на всех Лисовинов исподлобья смотрит. Порой до смешного доходит, мужа в краску перед другими вгоняет. Недавно принесла Лавру в кузню мужнину кольчугу — несколько колец попорченных на подоле заменить, разве ж это дело, вместо мужа за оружием следить? Сыновья, уже женатые, чуть не в голос воют, так она их материнскими заботами извела. Невесток, как девчонок-неумех… Привыкла старшей в семье быть, ничего не поделаешь, но, если меры в чем-то одном не знаешь, то не знаешь ее и во всем. Так-то!