— Уже поздно, — сказал он, и стал поворачивать прочь. — Ты едешь?
Повисла неловкость молчания, и партиец вспомнил, зачем пришел.
— И как это называется? — спросил Руди, держа яблоко на ладони.
Да, это была чудная ночь для Лизель Мемингер, и покой, тепло и мягкость продлятся еще приблизительно три месяца.
У него за спиной застонало и качнулось какое-то строение.
Казалось, он лез много километров, и прошло немало часов, прежде чем он добрался до вершины дерева, а добравшись, увидел, что отрясательница слов спит, завернувшись в одеяло и в облака.