— Ты что, еврейка? Кофе и все. Можешь поменяться с кем-нибудь на муку.
— И у нас. Жалко, что нельзя есть книги. Артур Берг раз сказал что-то такое. Помнишь?
Лизель на исходе своих одиннадцати лет и по-прежнему тощая, как грабли, привалившись к стене, опешила.
— Три книги. — Лизель сказала это тихо и посмотрела в спины уборщиков.
В нем была какая-то перемена. Легкий сдвиг.
Удары их сердец наскакивали друг на друга, сминая ритм. Свое Лизель попыталась съесть. Вкус сердца во рту не очень-то бодрит.