Она услышала переднего солдата издалека и двинулась к нему сквозь толпу, навстречу процессии. Голос изумил ее. Он превратил бесконечное небо в потолок прямо над головой, и слова, отскочив от этого потолка, упали куда-то на пол хромающих еврейских ног.
Роза выпустила ее руку, и Лизель, чтобы успокоиться и отключиться от рева подвала, открыла одну свою книгу и стала читать. Верхним в стопке оказался «Свистун», и чтобы лучше сосредоточиться, Лизель прочла название вслух. Первый абзац остался в ушах пустым звуком.
Книжная воришка поднялась и тщательно шагнула к библиотечной двери. Дверь возразила тихо и несмело. Просторный коридор был пропитан деревянной пустотой.
Но стоит добавить, что у любого порядка есть, по крайней мере, один слабый перекос, и однажды все переворачивается или соскальзывает с одной страницы на другую. В нашем случае основным фактором стал Руди. Или, по крайней мере, Руди и свежеудобренный плац.
Исаак. Тетя Руфь. Сара. Мама. Вальтер. Гитлер.
По-моему, сейчас я веду себя довольно эгоистично — все о себе да о себе. О моих путешествиях, о том, что я видел в 42-м. С другой стороны, вы ведь человек — самовлюбленность вам должна быть понятна. Дело в том, что я не просто так рассказываю вам, что я тогда видел. Многие события скажутся на Лизель Мемингер. Придвинут войну ближе к Химмель-штрассе — и потащат за компанию меня.