— Она спросила, — отвечал Папа, — не мог же я сказать нет. Верно?
Не этого ждала от него Роза. Ее глаза расширились.
— Книгу, наждачку, карандаш, — приказал он. — И аккордеон, — когда Лизель уже была за дверью. Вскоре они уже шагали по Химмель-штрассе — несли слова, музыку, стирку.
Ганс ответил коротким кивком. И потянулся за кистью.
— Лучше нам оставить дома краску, — говорил ей Ганс, — чем забыть музыку. — Когда садились перекусить, Ганс резал хлеб и размазывал по нему остатки джема, полученного по карточке. А не то клал на кусок тонкий ломтик мяса. Они ели вместе, сидя на банках с краской, и, еще дожевывая последние куски, Папа уже вытирал пальцы и тянулся расстегнуть футляр аккордеона.
В безопасном месте, с трудом всасывая воздух в легкие, они опустились на траву; подошел Артур Берг. Руди боялся на него смотреть.