— Сколько у тебя тут денег? — спросил он однажды ближе к вечеру. Уже почти стемнело, и они выходили на Химмель-штрассе, мимо лавки. — Ты же слыхала про фрау Диллер, да ведь? Говорят, у нее есть тайник с леденцами, и за нужную цену…
Я зацеплял их пальцами, будто чемоданы. Или закидывал за спину. На руках я выносил только детей.
И тогда, медленно, борец подался вперед, щекой к дереву, и изъял ключ из кулака.
Книжная воришка и ее лучший друг сидели посреди улицы спина к спине на обшарпанно-красном чемоданчике с инструментами. Долго молчали, глядя в разные стороны. Когда они поднялись и двинулись домой, Руди переодел носки, а старую пару бросил на дороге. Подарок для Гельб-штрассе, так он решил.
Их прогнали сквозь город дважды за десять дней, и вскоре слова безымянной сливолицей женщины с Мюнхен-штрассе полностью подтвердились. Беда не замедлила прийти, и если евреев можно упрекнуть в том, что они стали предостережением ее или прологом, то за подлинную причину следовало винить фюрера и его поход на Россию: ибо, когда Химмель-штрассе проснулась одним июльским утром, вернувшегося солдата нашли мертвым. Он висел на балке в прачечной рядом с лавкой фрау Диллер. Еще один человеческий маятник. Еще одни остановленные часы.
— Кто тебя спрашивает, свинух? — Роза проворно обернулась к свинюхе, которую опять вырвало. — Ну? Что это такое? Что это, грязная ты свинья?