Она постучала, кинув сквозь дерево двери медное эхо.
Когда евреи скрылись из виду, Руди и Лизель расцепились, и книжная воришка не заговорила. На вопросы Руди не было ответов.
— Чё такое?! — заорал Томми. Его лицо дергалось от возмущения. — А чё я сделал?!
— Сын, нельзя расхаживать по улицам, выкрасившись черным, слышишь?
— Там проволока туже. — Руди показал на столб.
Скоро ее умиротворение перешло в досаду и в отвращение. Лизель стала корить себя.