Глаз моргнул, и смотровое окошко бесцеремонно захлопнулось.
— А ты никогда не думал, что время муравьиных игрищ когда-нибудь закончится?
Он был чумой, и имя его вселяло ужас. Из тысячи жертв одну, на выбор, он щадил.
Хозяин тупо на него смотрел, беззвучно жевал губами.
Стало тихо. Тишина эта нарушалась только дробным стуком сердца у меня в горле.
В воздухе забилось склизкое кольчатое тело. Проглядывали пульсирующие сосуды сквозь мутную кожу, по которой пробегали волны спазмов.