Алексей кивнул, приноравливаясь к широкому шагу Виноградова.
Виноградов не ответил. Он молчал оставшиеся десять минут; потом осторожно, морщась от боли в затекших ногах, отошел к стене и устало привалился к ней.
Гарки стояли. Был приказ – держать оборону. И они держали. И день, и два…
– Да? – в трубке раздался недовольный сонный голос Унара.
– С чего ты вдруг задалась этим вопросом? Мы делаем лишь то, для чего были созданы. Никто нас не спрашивал, хотим ли мы быть такими.
– Он мстил не за Камиту – за музыку, – тихо проговорила Дита, – за вдохновение. За красоту. Он тоже боролся с войной в вашей семье. Как умел.