– Все как положено! Сертификат в коробочке.
– Вам не угодишь, – развел руками Схинки.
– Здесь никто не живет и никто не работает, – продолжил выдержавший паузу шериф. На спутника он не смотрел, уставился на далекий квадратик окна и говорил ровным, но очень твердым, убежденным голосом. – А когда-то бензоколонка принадлежала Самуэлю Вербе. Мой отец его знал, между прочим, пару раз заезжал в гости. И дед знал… Они рассказывали, что у старика всегда жили койоты и он их назвал именами президентов: Линкольн, Вашингтон, Грант… Или как банкноты. – Шериф раскурил сигару и выдохнул дым во тьму. Дым исчез. – Смешно, да?
В молодости Беатриса Гризон была замечательной красавицей, и в свои девяносто с небольшим входила в число тех женщин, вслед которым невольно оборачиваешься. Но сейчас она выглядела много старше – в несчастьях и скорби красота женщины быстро увядает. Госпожа Гризон то горько плакала, то злилась, то обвиняла командора в неспособности проявить даже малую толику сострадания.
– Рабочий день в разгаре, а мы трезвые, – пожаловалась Вобла, боевая подруга уйбуя. Вообще-то, ее звали красивым шасским именем Облигация, но не все бойцы могли запомнить и правильно произнести мудреное слово, потому и сократили – неясно, правда, по какому принципу.