— Нет, отец. Я еще научился у него не ломать свою. Проверим?
Да и усиление Тиринфа, без того обнаглевшего вконец, было Микенам не с руки.
Получив приглашение от хлебосольного Кеика, великий Геракл недолго колебался — и на следующий день приказал трубить сборы.
Младший рассыпал частицы своего (и наших) «Я» в людских душах, и настал день, когда Зевс засмеялся громовым раскатом и взял в руки молнию. Думаю, что исток этой силы зародился в Младшем еще тогда, когда жрецы-куреты грохотали мечами о щиты, дабы Крон не услышал плач Зевса. Они верили в Зевса, они верили, что Крон не услышит; и Крон не услышал.
Особенно если этот почти сорокалетний мужчина непрерывно поглаживает твою макушку.
— А я ее потом убил, — хмуро отозвался Амфитрион, тщетно пытаясь вспомнить лицо тафийской царевны Комето. Крик ее помнил, когда лезвие меча без привычного сопротивления погрузилось в мягкий женский живот, кровь на белом пеплосе тоже помнил, а вот лицо почему-то не вспоминалось.