Дромос на холме засветился сильнее, и Эврит, покосившись на очередного гостя, довольно хмыкнул: помяни Громовержца — он и объявится!
Обуянный праведным гневом, староста молча влепил поганцу полновесную затрещину, от которой щенок с визгом покатился по траве, призывая кого-то на помощь.
— Смертный держит небо с богами. Что же тогда титаны?
— А могут и палец наколоть, — закончил Амфитрион, катая каменные желваки на скулах.
«Кенотаф, — думалось ему. — Это все кенотаф…»
— Проверим. Вот немного подрасту, сынок, и проверим.