Этого просто не могло быть! Не такой человек Лев Николаевич, чтобы взять и уйти!
На этой реплике ужин, собственно, и завершился — скоропостижным, даже бурным образом.
— А если кому жизненная ноша совсем невмоготу оказалась? Если у человека непереносимое горе, или мучительная болезнь, или истязают его палачи, к предательству понуждают? Таким тоже прощения нет?
Так нужно попытаться распутать ноги, сказала она себе. Опустилась на корточки — и точно, пальцы нащупали на щиколотках верёвку.
— А про взаимное внушение, примеры которого в монастырях столь нередки, ты позабыла? — взорвался он. — Помнишь, как в Мариинской обители сёстрам стал бес являться: сначала одной, потом другой, а после и всем прочим? Расписывали его во всех подробностях и слова пересказывали, которых честным инокиням узнать неоткуда. Сама же ты и присоветовала тогда нервно-психического врача в монастырь послать!
Виталий вздохнул, поняв, что без душеспасительной беседы не обойтись — за своё пожертвование съест у него вдова Лисицына четверть часа, если не больше.