Человечек, скрючившийся над столом, смотрел через какой-то хитрый микроскоп на тисочки, в которых была вертикально зажата чёрная металлическая пластинка. За пластинкой на специальной подставке стояла пустая колба. Нет, не пустая — на самом донышке поблескивала крошечная горка какого-то порошка или, может, мелкого песка.
Феликс Станиславович наморщил лоб, переваривая удивительные сведения. Про неспокойную створку жалюзи (которая, впрочем, больше не качалась) полицмейстер и думать забыл.
Отовсюду — и снаружи, и с нижней палубы, доносились отчаянные крики и рыдания, это боялись пассажиры.
Рядом с жестью действительно поблескивал лист тусклого металла и — гораздо ярче — серебряный поднос.
Свернули на узкую тропинку, вдоль которой протянулись застеклённые теплицы с овощными грядками, цветами и плодовыми деревцами.
— С неким монахом, запросто разгуливающим по водам и пугающим по ночам глупых обывателей, — подхватил ушлый доктор, выпуская колечко дыма. — Чем же, позвольте осведомиться, сей фантом заинтересовал ваше везденоссующее, то есть я хотел сказать вездесущее ведомство? Уж не усмотрели ли вы в святом Василиске пресловутый призрак, которым стращают эксплуататоров господа марксисты?