Такого не послушаться было невозможно. Мастеровой тоже бросил под ноги свой засаленный картуз, поплевал на руки, полез.
— Не лукавь. Ты мою просьбу безмолвную — в Арарат не ездить — преотлично поняла и головой кивнула, руку мне поцеловала. Это ли не клятва, змея ты вероломная?
Хотел даже положить на конторку гривенник или пятиалтынный, но вместо этого стукнул кулаком.
Можно было, оказывается, и не напрягаться — створка подалась легко.
Лямпе умолк, косясь на доктора и нервно облизывая губы.
Собравшиеся, конечно, не молчали — одни утешали девочку, другие обсуждали, как выручить несмышлёныша.