Если Вы ещё не успели заглянуть в сумку, сделайте это сейчас. Там Вы обнаружите полный набор вещественных доказательств: облачение Чёрного Монаха; сапоги, в которых удобно «ходить по водам»; особенный фонарь, который даёт яркий, но при этом рассеянный свет, направленный в стороны и вверх. Как Вы несомненно помните, нечто в этом роде я и предполагала.
Этот аргумент, приведённый Пелагией в качестве неоспоримого, требует пояснения. Под Чёрным Яром, расположенным в полуверсте от Заволжска, два года тому отрыли клад: старинную бронзовую мортирку, сплошь набитую червонцами и самоцветами, — видно, лежала в земле с тех времён, когда гулял по здешним краям пугачёвский «енарал» Чика Зарубин, произведённый самозванцем в графы Чернышёвы. То-то, поди, слёз и крови пролил, собирая этакое сокровище. (Заметим кстати, что на те самые деньги и на том самом месте возведён великолепный монумент, до полусмерти напугавший брата Антипу.)
Галерея, до сего момента почти прямая или, во всяком случае, лишённая зримых изгибов, вдруг сделала поворот на девяносто градусов.
Вдали, у основания Постной косы, стояла кучка монахов, чего-то ждали. Потом дверь Прощальной часовни отворилась, вышел человек без лица, в чёрном, заострённом кверху одеянии. Собравшиеся поклонились ему в пояс. Он перекрестил их, направился к берегу. Только теперь Полина Андреевна заметила лодку с гребцом. Чёрный человек сел на нос, спиной к Ханаану, и чёлн поплыл к Окольнему острову. Там, у самой воды, встречали ещё двое таких же безлицых, в схимнических куколях.
— До семи я обыкновенно гуляю по городу, смотрю на людей и думаю о чём взбредёт в голову, — принялся объяснять ценный свидетель. — В семь ужинаю в харчевне «Пять хлебов», потом, если нет дождя и сильного ветра — а сегодня, как видите, ясно — где-нибудь сижу на скамейке, над озером. Долго. Бывает, что часов до десяти…
— Мечтание у меня. Хочу святым старцем стать.