— Отчего же по глупости? — вздохнул архимандрит.
Полина Андреевна, уже смирившаяся с тем, что её рыжая голова сейчас разлетится на скорлупки, изумлённо уставилась на Иону. Тот, по-прежнему держа над собой булыжник, повернулся в сторону маяка. И точно — голос донёсся с той стороны.
Дальше что ж. Обычное дело — томится девочка от праздности, от телесного цветения. Хочется ей нового, неизведанного, необычайного. А тут экзотичный чужестранец. Всякие занятные штучки показывает, со всего света привезённые. Открыточки с Парижем да Петербургом, небочёсы чикагские. А главное, после мишкиной шерсти перестала она мною в физическом смысле брезговать. То за руку возьмёт, то по усам погладит — любопытно ей. А девичье любопытство — материал горючий.
— Ну-ну. Не все мои пациенты несчастны. Есть один совершенно счастливый. Видите картину?
Ассистент, не дожидаясь просьбы, уже тащил сумку — большую, клеёнчатую, но, видно, не тяжёлую.
Ступив в галерею, госпожа Лисицына снова услыхала едва различимый противный скрежет.