Лучше поделюсь своими впечатлениями от острова.
Не столько увидев, сколько угадав над плотной стеной кустов стеклянную кровлю оранжереи, Пелагий снова побежал.
— А в чём его гениальность? — осторожно вела свою линию Полина Андреевна. — Что за опыты он ставит над этим, как его, Богуславским?
Бердичевский страдальчески вздохнул, уже заранее зная, чем кончится эта некстати возникшая дискуссия. Пелагия доведёт преосвященного своими вопросами и доводами до раздражения, произойдёт ругательство и пустая трата времени. А надо бы о деле говорить.
Приодевшись и прихорошившись, заволжская жительница, как это бывает с женщинами, преобразилась не только внешне, но и внутренне. Походка стала лёгкой, будто бы скользящей, плечи расправились, шея держала голову повёрнутой не книзу, а кверху. Прохожие мужчины оглядывались, а двое офицеров даже остановились, причём один присвистнул, а второй укоризненно сказал ему: «Фи, Мишель, что за манеры».
— Если сказано: «Ныне отпущаеши раба твоего» — стало быть, один из схимников преставился. Завтра на его место другого повезу. Заждался уж отец Иларий-то. Нынче же вечером отпоют его и в Прощальную часовню отведут, в одиночестве с миром прощаться — куколь зашивать, дырки в нём резать. А чуть свет повезу живого к мёртвым… Эх, и что людям на свете не живётся! — Клеопа покачал косматой башкой. — Но старец-то, Израиль-то, каков! Это он, считай, семерых уже пережил. Знать, богато нагрешил, не допускает пока к Себе Господь. Кто ж у них преставился-то? Старец Феогност или старец Давид? Как речено было, в точности?