— Кому угодно уступил бы, пускай. Но только не Ему! Ну-ка, поглядим! Я-то сумел бы защитить свою невесту, а вот сумеет ли Он?
— «Вострепета Давиду сердце его» — это про старца Давида. Видно, тот сызнова сердцем хворает. Как Давид в скит определился, схиигумен часто стал из Первой книги Царств речения брать, где про царя Давида многое записано. Имя то же, вот и слову лишнему сбережение. А последнее какое было? «Смутна»? Ну, это пускай отец эконом разгадывает, у него голова большая.
— Кто таков? — проревел полковник. — Зачем шпионил?
Перво-наперво безвременно погибшие: сначала напуганный до кондрашки адвокат Кубовский; потом жена бакенщика с выкинутым малюткой; утопившийся бакенщик; застреленный Лагранж; наконец, бедный Алёша Ленточкин.
Выбрался на вершину не скоро, весь перепачканный, искряхтевшийся, мокрый от пота.
Полина Андреевна кое-как села на колени, потом перебралась на деревянный выступ, опоясывавший всё тесное помещение. В него-то, выходит, она и упиралась, когда перекатывалась туда-сюда по полу, а вовсе не в стенки. Сиденье оказалось жёстким, но всё же это было достойнее, чем валяться на полу. Хотя какое уж тут достоинство — если ты в одном нижнем белье, руки-ноги связаны и рот тряпьём забит.