— Господин Лямпе! Сергей Николаевич! Что это за тайны подземелья?
Чуть коснулся кисточкой чёрной фигуры, и Полине Андреевне показалось, что та покачнулась, будто бы с трудом сохраняя равновесие под напором ветра.
— Известно что. Он. Прошествовал по водам. Потом луна за облако зашла, снова вышла, а его уж нет…
Отсюда мысли Бердичевского естественным образом повернули на семью.
Из трёх схимников один считался старшим и посвящался в игумены. Только ему скитский устав разрешал отворять уста — для произнесения не более, чем пяти слов, причём четыре из них должны были непременно происходить из Священного Писания и лишь одно допускалось вольное, в котором обычно и содержался главный смысл сказанного. Говорят, в древние времена схиигумену не позволялось и этого, но после того, как на Ханаане возродился монастырь, пустынники уже не тратили время на добывание скудного пропитания — ягод, кореньев и червей (более ничего съедобного на Окольнем острове отродясь не водилось), а получали всё необходимое из обители. Теперь святые отшельники коротали время, вырезая кедровые чётки, за которые паломники платили монастырю немалые деньги — бывало, до тридцати рублей за одну низку.
И вот уже из четырёх проломов на пол, булькая, потекли чёрные, масляно посверкивающие струи.