Лисицына покачала головой, дальше подглядывать не стала.
Упёрлась спиной в бугристую стену. Дальше отступать было некуда.
— Удобно ль вам сидеть, дочь моя? — учтиво спросил Виталий, поглядев на стенные часы. — Монастырская мебель груба, предназначена не для услады, а для плотеумерщвления.
— В чём же состоит его безумие? — Полина Андреевна всё смотрела на осьминога, который чем дальше, тем больше месмеризировал её своим странным холодным взглядом.
— Ну вот, — удовлетворённо кивнул Николай Всеволодович. — По крайней мере воспаления не будет. А теперь вы.
Старец усмехнулся своими полными губами, так мало подходящими к аскетичному, обтянутому кожей лицу.