Алари молчал. Какими бы разными ни были наши этические принципы, он не мог не переживать за погибших членов экипажа. Иначе он вряд ли командовал бы флотилией. Власть дает право принимать и требовать жертвы, но не избавляет от боли. Конечно, если это власть, а не тирания.
Как ни странно, но мне было приятно, что я не останусь в одиночестве. Пусть даже опасаясь удара в спину — но не один…
— Думаешь, я не прав? — поинтересовался дед.
Я развернулся и пошел к двери. Кэлос громко вздохнул, но я не обернулся. Открыл дверь, увидел Дари, сидящего верхом на перилах. Нет, кажется, он не подслушивал. А то не стал бы так улыбаться. Послушный мальчик… почти как я в детстве.
— Тень — те же самые Геометры? — рискнул я предположить. — Цивилизация с такой же этикой и целеполаганием? Только более мощная?
— Неужели ты еще не понял, Петр? Испугались те, кто правит ими. Агенты Родины не возвращались. Тень видит насквозь, Петр. Все, что по-настоящему есть за душой. Не слишком-то они хотят своей Дружбы. Любви им не хватает, обычной человеческой любви. А у нас ее получить несложно… Возвращалась маленькая часть — те, для кого Родина и впрямь была лучшим из миров. Остальные — остались. Кто — с радостью, кто — блуждая из мира в мир и уверяя, что хочет вернуться… Мы почти не заметили появления Геометров, Петр. Где-то о них говорили больше, где-то вообще не слыхали.