Ира села и внезапно почувствовала, что ее охватывает робость.
Когда Павлик затих, Ира отодвинула каталог и задумалась, припомнив историю с нападением. К сожалению, сказка не стала реальностью. Ее нечаянный спаситель, его звали Никита, уже имел жену с ребенком и очень их любил. Он в свое время окончил философский факультет МГУ, но работал охранником.
— Понимаешь, Гриша, я такое дело найти хочу, чтобы нас всех приподняло.
— Вы, русские, — снобы. Отхватили себе самую богатую страну мира и считаете, будто Господь осеняет вас своей благодатью. Мол, рай на земле расположен вот на этой восьмой части света от Владивостока до Бреста, а что там происходит в остальном мире, вас не касается.
Еще через день рота должна была ехать на танкодром. Последнее время такие выезды стали очень нечастыми. Да что там говорить — почти совсем прекратились. Из механиков-водителей последнего призыва на танкодроме еще не был ни один. Как учить солдат в таких условиях, Андрей не представлял. Армия разваливалась, постепенно превращаясь из серьезной боевой силы в скопище насильно или от безысходности собранных людей, влачащих полунищенское существование. Честнее было бы оставить от дивизии батальон для охраны складов и парков, во всяком случае, пока не отправят технику на переплавку, а остальных отпустить на гражданку, честно сказав: «Живите как хотите, а на то дело, что вы выбрали как дело всей своей жизни, у ЭТОГО государства денег нет». Но так тоже не поступили, поэтому оставалось только терпеть и надеяться. И радоваться тому, что время от времени случаются чудеса вроде сегодняшнего выезда на танкодром.
— Ну… — Господин Бальтазар задумчиво вытянул губы и покосился на пару «шкафов», маячивших в углу балкона, на оцепление, на лафет с гробом и скорбную процессию, серой безликой змеей огибающую гостиницу и устремляющуюся в сторону Красной площади, прислушался к раскатам траурной музыки, прерываемым голосом диктора, с непередаваемой вселенской скорбью повествующим о том, что «проводить товарища Леонида Ильича Брежнева в последний путь пришли руководители партии и правительства, товарищи…», и… довольно улыбнулся.