– Больше всего меня в нем восхищает, – заметил Дух, – его застенчивость и скромность.
– Да никогда в жизни! Все было чинно и благородно. Мы просто отвлекли его внимание с помощью небольшого дивертисмента, так сказать.
– Ну, так показывайте! – проворчал он. – Столько обиняков, когда у вас есть дело.
– Рад познакомиться с вами, мистер Мармадьюк, – сказал Максвелл, произнося слова медленно и раздельно, потому что губы у него тоже вдруг стали холодными и непослушными, как и все его тело.
Максвелл всей грудью вдыхал чистый вкусный воздух, пронизанный холодной осенней свежестью. Он казался особенно приятным после недель, проведенных в мертвой затхлой атмосфере хрустальной планеты.
– Он там меряет газон шагами. Изнывает от нетерпения.