– Стоит снегу пойти – так уж валит, будто небо прорвало, сутками напролет. И всякая жизнь останавливается. Только и хоронишься в доме, как черепаха в панцире, носа наружу не высунуть... В общем, что говорить – не для человека те места, и жить там невозможно.
– И поэтому ты сюда звонишь? – спросил он.
Я стаскивал пиджак, стягивал черный галстук, расстегивал часы на руке. Она не шелохнулась ни разу. Глядя на ее спину, я вспомнил прошлое. Свое прошлое – до того, как я встретил ее.
Мой напарник кивнул. Я вдруг ощутил к нему что-то вроде сочувствия: он, видно, порядком помучился перед тем, как начать такой разговор. Я взял со стола увесистую зажигалку, повернул винт и укоротил длину пламени.
Не отвечая ни слова, она положила себе паштета с печенью и пригубила вино.
– Но ехать я никуда не еду, и это – вопрос решенный, – сказал я. Я очень хотел, чтобы мои слова прозвучали весомо и убедительно для меня самого. Но не получилось.