Выстрел, как я понял, удачный на редкость: стрела попала в брюхо, да еще в такое место, откуда через раны вырвался огонь, расширил ее и буквально разорвал дракона пополам. Сейчас дракон еще ползет по ту сторону стены, за ним волочатся внутренности, он еще не понял, что мертв, потом передние лапы подломились, ткнулся мордой в землю, а задние лапы еще шли, до них не дошел сигнал затухающего мозга, наконец и они застыли. Чудовище тяжело завалилось на бок, едва не придавив набегающих заргов.
Слезы брызнули двумя прозрачными струйками. Теперь я видел, что это только испуганный ребенок, уже созревший, но еще ребенок. Цепь показалась чересчур тяжелой, на такую швартовать бы крейсера, а не испуганных женщин.
Что, в этом ловушка? Похоже, что все-таки в этом. Но под ложечкой неприятное чувство, гуляет сквознячок. Мерзкий такой сквознячок… От дьявола можно ожидать и более серьезного и неожиданного хода. К примеру, полуголые бабы, только для того чтобы я постоянно боролся с искушением и побеждал, побеждал, раздуваясь от гордыни, упиваясь своим благородством…
Их занесло, зверь со страшной силой ударился в деревья. Был треск, ломались стволы, зверь был тяжел и крепок, как танк. Шумно плеснула вода, и тут же сильный удар в воду, новый плеск, уже не падающие вершинки, а словно падение крупного метеорита.
— Да, — ответил я безжалостно. — Обожаю слушать сверчков. Простых деревенских сверчков. Простолюдинных. Обыкновенных. Которые должны знать свои шестки…