Но проходил год за годом, и ничего не случалось. Время бежит быстрее, когда оно заполнено пустотой. Жизнь, не имеющая смысла, проскальзывает, словно поезд, который не останавливается на твоей станции. Раны, оставленные войной, постепенно, с большим трудом заживали. Я нашла работу в нескольких издательствах и большую часть дня проводила вне дома. У меня появились любовники, с которыми я знакомилась в метро или кинотеатрах. Я не помнила их имен — только лица с выражением отчаяния в глазах, которым я могла доверить свое одиночество. Знаю, это звучит абсурдно, но потом меня терзало чувство вины. При виде Хулиана мне хотелось плакать, и я клялась себе, что никогда впредь его не предам, словно была ему чем-то обязана. Я ловила себя на том, что в автобусе и на улице смотрю на молодых женщин, ведущих за ручку детей. Они казались умиротворенными, счастливыми, словно эти крошечные существа были способны заполнить безответную пустоту. Тогда я вспоминала те далекие дни, когда и я представляла себя одной из таких женщин с сыном на руках. Сыном Хулиана. А потом в памяти всплывала война. Ведь те, кто развязал ее, тоже были когда-то детьми.