С места в карьер Антони Фортунь пустился объяснять дону Рикардо, насколько тот заблуждается насчет его сына Хулиана.
— Не знаю. Это какое-то сборище уродов. Я попробовал «Сугус», но они принимают их за суппозитории.
Микель к еде не притронулся. Каракс же, голодный, с жадностью ел за двоих. Они смотрели друг на друга в липком полумраке кафе, словно завороженные быстротечностью времени. Когда они виделись в последний раз, обоим было в половину меньше лет, чем теперь. Они расстались детьми, и вот судьба вновь свела их, превратив одного в беглого преступника, а другого в умирающего калеку. Оба спрашивали себя, жизнь ли сдала им такие карты, или же они сами так разыграли эту партию.
— Вот он, безбожник, поглядите на него! Духовенство-то вам чем не угодило, позвольте узнать?
— Понимаете, он — единственный, кто ко мне приходит. Он знает, что у меня больше никого нет.
— Не могли бы вы сказать, юноша на этом снимке и есть Хулиан Каракс?