Эхо ударов, падавших на Фермина, все еще отдавалось у меня в ушах. Я не мог забыть ни слов Фумеро, ни лица того полицейского, который меня держал, возможно, для того, чтобы уберечь от побоев. Вода становилась все холоднее, наверное, запас кипятка в водонагревателе гостеприимного хозяина иссяк. Я дождался последних капель и закрыл кран, пар поднимался от моей кожи, как шелковые нити. Через занавеску я вдруг заметил неподвижный силуэт в дверях, невидящие глаза сверкали, как у кошки.