В положенный час далайн вскипел, покрывшись пеной и щедро кидая свои дары пришедшим людям. Шооран к тому времени был на центральном мысе. Там они с Ай и провели весь мягмар, занимаясь привычным ремеслом: охотой и разборкой завалов. Жаль, что никто пока не соглашался менять кожу и кость на хлеб.
– Я ухожу по делам, – ему больше не приходилось добавлять, что он скоро вернется, это подразумевалось само собой.
Сухая полоса была пустынна. За последние годы люди пресытились сухостью, теперь здесь никто не жил, тем более, что много лет кряду по этому месту проходила граница.
Шооран расстелил постель, улегся и, подтянув поближе импровизированное блюдо, отломил от рыбы первый кусочек. Действительно, было вкусно, хотя и не так, как представлялось порой. Шооран до крошки доел рыбу, не дожидаясь судорог, свернулся в комок и закрыл глаза.
– Старик, – сказал крестьянин, – каждый должен есть свой хлеб. Где твое поле?
Отсюда легко было подойти к оконечности залива, куда он не мог добраться с той стороны. Три ночи Шооран работал, ставя по четыре оройхона за раз, а днем скрывался на только что выстроенных оройхонах. Первые сутки, пока нойт не затянул шавар, там можно было легко спрятаться. Если кто-то и обыскивал новые земли, то в нижний ярус шавара он не совался. Все это время Ай была рядом с Шоораном. Покорно ждала отвернувшись, послушно бежала, по приказу пряталась, хотя до судорог боялась шавара.